Когда Голицын объявил содержание рескрипта графам Коллоредо и Куницу, те
отвечали, что венский двор вместе с союзниками своими давно уже доказал всему
свету склонность свою к миру и Аугсбургский конгресс не состоялся единственно
по нежеланию английского двора и союзников его; что венский двор не может
отвечать на русскую декларацию без соглашения с союзниками, а между тем будут
дожидаться от русского двора дополнительных изъяснений, каким образом император
желает способствовать восстановлению тишины в Европе. Потом они спросили,
правда ли, что корпус Чернышева отозван от австрийской армии и между русским и
прусским войском заключено перемирие. Голицын отвечал, что не имеет об этом
известий.
Надобно было дать дополнительные изъяснения, каким образом Петр хочет
способствовать восстановлению тишины в Европе. Эти изъяснения заключались в
рескрипте от 9 апреля. «Дожидаться такого генерального мира, каков был
Вестфальский, – говорилось в рескрипте, – значит воевать бесконечное время и
притом быть уверенным, что постановляемый таким образом мир не может всех
удовольствовать, следовательно, не может быть и прочным. На Вестфальском мире
надобно было за каждым утвердить приобретенные уже владения, права и вольности,
а теперь дело идет о том, чтоб удовлетворить претензиям и желаниям, родившимся
из самой войны; но эти претензии так различны, что к совершенному их соглашению
почти нет способов, и надобно признаться, что в начале нынешней войны
прилагалось больше старания о том, чтоб вовлечь в нее как можно более держав, а
не рассуждалось, каково будет окончание столь многих наскоро сделанных
трактатов и принятых обязательств. Русский двор один только всегда настаивал на
том, чтоб согласить различные интересы и желания, прежде чем генеральный
конгресс начнется, справедливо предусматривая, что без такого соглашения
конгресс скоро может поссорить самих союзников между собою и вместо мира
разжечь войну еще больше. Венский двор и Франция чувствовали, кажется, то и
другое, а именно что и различные претензии согласить трудно, и от собираемого
конгресса мало плода ожидать должно. Потому, не отвечая никогда прямо на
здешние требования и домогательства, венский двор коротко ссылался на
постановленные в пользу его договоры и, оставляя притязания других в молчании,
всего успеха ожидал, по-видимому, от могущего быть счастья в оружии, а Франция,
отклоняя и более притязания других, так хлопотала об отдельном и са-
мокорыстливом
мире, что венский двор о том только и думал, чтоб не было чего-нибудь
постановлено прямо против него; и действительно, венский двор обязан
освобождением от этой опасности только великим запросам с английской стороны. С
другой стороны, Швеция, без всякой пользы и надежды с большим ущербом прежней
славы нынешнею войною истощенная, кажется, будто не смеет ни продолжать, ни
окончить ее. А Дания, напротив того, начав делать превеликие вооружения в такое
время, когда мы сами не удалены от переговоров, явно тем показывает, какого мы
должны ожидать удовлетворения в справедливых наших притязаниях. При этом ничего
не было бы желательнее для датского двора, как если бы мы продолжали истощать
силы наши и государственные иждивения на постороннюю войну. Мы навлекли бы на
себя упреки целого света, когда бы, защищаясь столько лет единственно правотою
своего дела и не променяв ни на какие предложения того, чем мы должны нашему
достоинству и нашему дому, теперь, когда мы вдвойне обязаны заботиться о
благосостоянии и знатности нашего дома и когда имеем дарованные нам от Бога к
тому способы, не последовали датскому примеру и не приложили старания
подкрепить наши неоспоримые права с такою же готовностью, с какою датский двор
думает, по-видимому, утвердить за собою свои приобретения, хотя и намерены мы
испытать все пути и средства к полюбовному соглашению по голштинским делам
прежде,
нежели решимся на какую-либо крайность.
Все участвующие в нынешней войне дворы, кажется, только выжидают, кто
сделает первый и самый важный шаг к достижению мира; страждущие народы ищут
того, кого они должны благодарить за свое избавление и благополучие, а мы
благоволением Божиим одни теперь в таком состоянии, что единственно из любви к
миру, из сожаления о страждущем человечестве и из личного уважения к дружбе и
оказываемым нам угодностям от его величества короля прусского можем услужить
роду человеческому своим бескорыстием: нам, следовательно, и надобно сделать
этот первый шаг. Поэтому повелеваем вам все вышеизображенное представить
тамошнему двору и прибавить от нашего имени совет последовать нашему примеру и
предупредить все следствия, могущие произойти от продолжения войны, а чрез это
доставить нам способ безмятежно соблюдать и распространять давнюю дружбу между
обоими императорскими дворами».
На это сообщение Голицына Куниц отвечал, что венский двор считал и себя не
менее других полезным союзником России, а имперский вице-канцлер Коллоредо
сказал, что его двор и сам