императрицею-королевою, то король прусский не решился бы на такие
нестерпимые угрозы, какие он теперь себе позволил. Австрия не опасалась бы его
нападения, и по меньшей мере русская многочисленная армия была бы готова
следовать за ним по пятам; Саксония не была бы в такой заботе, как теперь, по
меньшей мере знала бы, чего держаться, и знали бы оба императорские двора, чего
от нее надобно ожидать. Императрица с сожалением видит, что теперь дело уже в
том состоит, чтоб опасность, грозящую ее дражайшей союзнице, только уменьшить,
потому что король прусский, будучи в совершенной готовности, воспользуется
удобным временем, когда наступающая осень воспрепятствует походу русских и
французских войск. Для уменьшения этой опасности вновь посланы указы войскам
быть готовыми к походу, и, несмотря на позднее годовое время, значительная
часть их придвинется к прусским границам и часть флота выйдет в море для
наблюдения
за прусскими берегами и для содержания с этой стороны прусского короля в
некоторой тревоге.
Мнения конференции оправдались. 2 сентября в ней читалось донесение Гросса
от 18 августа, что прусский посланник в Дрездене Мельцан, выпросивши аудиенцию
у короля Августа, объявил, что его король видит себя вынужденным поступками
Марии-Терезии
напасть на нее в Богемии, куда войско его направится через Саксонию; для этого
велено ему, Мальцану, требовать свободного прохода для прусского войска с таким
изъяснением, что будет соблюдена добрая дисциплина и, сколько обстоятельства
позволят, Саксония будет пощажена, король и его фамилия могут обещать себе
всякую безопасность, причем, однако, не следует удивляться, если его прусское
величество, помня события 1744 года, примет свои меры, чтоб они не повторились.
Август III отвечал, что на такое неожиданное предложение он не может ничего
объявить без совещания. Вслед за этим донесением Гросса пришло другое – от 19
августа, что прусское войско уже в Саксонии, захватывает замки, арсеналы,
магазины, обезоруживает городовых солдат, платит за все вместо наличных денег
одними квитанциями, не позволяет саксонцам вносить подати в казну курфюрста.
Король Август удалился к войску; расположенному между Парною и Кенигсштейном, и
твердо намерен все претерпеть и только заботиться о сохранении своего войска.
По получении этих известий 13 сентября конференция постановила ободрить
короля Августа и отвратить замешательство в Польше, для этого двинуть армию,
которая должна подать помощь союзникам, и в то же время поддержать спокойствие
в Польше; а между тем Гросс должен уверить саксонский двор в возможно скорой по
годовому времени помощи и объявить, что императрица велела выдать королю
Августу из своей казны 100000 рублей. Самому Гроссу положено переслать 10000
рублей на чрезвычайные издержки. Находящимся в Польше Веймару и секретарю
посольства Ржичевскому предписать внушать полякам, что они, согласно попечениям
императрицы о Польше, должны пресечь все несогласия между фамилиями и не
руководиться частными интересами, когда идет дело о благосостоянии отечества,
которое подвергается опасности больше, чем когда-либо. Король прусский хотя,
по-видимому, в походе своем и удаляется от Польши, но это только для того, чтоб
тем надежней нанести ей удар. Государь, который не задумался без всякой причины
против всенародных прав, против собственных обещаний отнять Саксонию у
природного
государя, легко покусится и лишить его короны. Кто знает, не в этом ли
бесчеловечном намерении решился он на все варварства, чтоб жизнь короля Августа
прекратилась от несносной печали. Политика его этого требует, а поведение его
всего опасаться заставляет. Очень легко может быть, что он замышляет завести в
Польше конфедерацию, Польшу против Польши поставить и занять Россию ее
успокоением: иначе как бы он решился идти в Саксонию, оставляя границы свои
открытыми с русской стороны? Если, к общему сожалению, король Август
преставится, императрица главным образом будет заботиться о том, чтоб
республика не встретила ниоткуда препятствия в свободном выборе нового короля.
При этом Веймар и Ржичевский должны только слегка, и то надежным приятелям,
рекомендовать наследного принца саксонского, чтоб разновременно и напрасно не
подать повода к представлению многих других кандидатов.
Движение русского войска не могло принести пользы польскому королю. Войско
его принуждено было сдаться пруссакам; Дрезден был занят ими, и Август III
покинул свое наследственное владение и уехал в Варшаву.
В такой беде наследная принцесса саксонская обратилась к Елизавете с
просьбою купить несколько ее бриллиантовых вещей. Императрица, как сказано в ее
указе Иностранной коллегии, «так чувствительно это приняла», что приказала
доставить принцессе 20000 рублей в знак дружбы и истинного участия в их
жалостном положении.
