в стремлении к игемонии в Европе. Для Франции Россия была незваная,
непрошеная гостья в Европе, и проводить ее назад, к Азии, выжить русский двор
из Петербурга назад в Москву, стало заветною целью французской политики. Шетарди
хлопотал о низвержении Брауншвейгской фамилии посредством Елизаветы именно с
этою целью, с восторгом видел вражду Елизаветы к Остерману и раздувал эту
вражду, наговаривал, что императрица должна заменить русскими всех немцев на
дипломатических постах при иностранных дворах. Блестящий маркиз не понимал, что
дочери Петра Великого гораздо труднее отказаться от основного внутреннего дела
отца своего, чем от завоеванных им областей, а он знал, что и последнее было
для нее невозможно; маркиз не догадывался, что русские люди по ясному сознанию
чисто русских интересов, какое они получили благодаря Петру, ревностнее немцев
будут поддерживать новое значение России в Европе. С первых же дней
царствования Елизаветы было видно, что национальное движение будет состоять в
возвращении к правилам Петра Великого, следовательно, согласно с этими
правилами должен был и решиться вопрос об отношении русских к иностранцам, а
правило Петра было всем известно: должно пользоваться искусными иностранцами,
принимать их в службу, но не давать им предпочтения пред русскими, и важнейшие
места в управлении занимать исключительно последними. Елизавета в этом
отношении высказалась ясно в заседании Сената 15 февраля 1742 года: когда ей
было доложено о приеме в службу инженер-подполковника Гамбургера, также об
определении его в инженерный корпус, то она указала: генерал-фельдцейхмейстеру
в инженерном корпусе освидетельствовать, есть ли в подполковничий чин из
российских к произвождению достойные, и буде из российских в тот чин достойного
не найдется, то объявленного Гамбургера в науках его свидетельствовать и
представить ее величеству.
Можно было опасаться волнений в низших слоях народонаселения, где уже давно
с воцарением Елизаветы соединяли изгнание всех иноземцев из России; еще в
царствование Анны здесь толковали: «Государыня цесаревна Елизавета Петровна
имеет ссору с ее императорским величеством за иноземцев, что ее императорское
величество жалует иноземцев золотыми, а ее высочество медными монетами. И ее
императорское величество изволила ее высочество призвать к себе и изволила
сдавать ей, цесаревне, Российское государство, только-де ее высочество
говорила, ужели-де ее императорское величество на три года учинит черни льготы,
да иноземцев всех из государства вышлет, потом-де ее высочество государство
принять изволит». Теперь цесаревна приняла государство, но иноземцев не
высылала, хотя они и жили постоянно между страхом и надеждою, слыша угрозы от
солдат; иностранные министры писали к своим дворам, что солдаты позволяют себе
насилия, особенно против немцев, но не приводят ни одного примера насилия.
До нас дошло известие только об одном столкновении, бывшем в Петербурге 18
апреля 1742 года на гулянье под качелями на Адмиралтейской площади. Гвардейские
солдаты Семеновского полка подрались с разносчиком, который продал им гнилые
яйца, а потом подрались между собою; армейские офицеры из иностранцев, фон Роз,
Агейкин, Зисман и Миллер, бывшие подле в биллиардном доме, вышли разнимать их;
когда один из солдат начал бранить их непристойными словами, то один из
офицеров ударил его, тогда солдаты толкнули офицеров, и драка усилилась;
офицеры побежали назад, в биллиардный дом, солдаты – за ними, и на крыльце дома
началась опять драка: офицер обнажил шпагу и порубил солдату ладонь. Увидев
кровь, солдаты рассвирепели и наперли на крыльцо, причем еще двое солдат были
ранены. Офицеры ушли и заперли за собою двери, но солдаты разломали их; тогда
офицеры побежали на потолок (полати или чердак) и загородили вход на него
скамьями и стульями; бывший в том же доме штаб-лекарь Усади спрятался вместе с
хозяином дома в особую каморку. Солдаты пошли на потолок, где кроме означенных
сидели и другие офицеры, бывшие в биллиардном доме, все иностранцы; солдаты
лезли, браня офицеров непристойными словами, также бельмами, канальями,
иноземчишками.
Офицеры побежали с потолка в слуховое окно на кровлю и спустились на другой
двор; но на потолке остались капитан Браун, флигель-адъютант Остро и служитель
Брауна – Кампф, которые стояли с обнаженными шпагами и не пускали солдат;
однако солдаты, к которым присоединились теперь и другие люди, ворвались и
начали бить немцев кулаками и топтать ногами; Остро был порублен шпагою по
голове и сброшен с потолка вниз, также был стащен вниз и избит Браун, найдены и
избиты лекарь Усади и хозяин биллиардного дома Бернар; побоище это
сопровождалось грабежом и битьем посуды. Офицеры показали при следствии, что
солдаты, нападая на них, говорили: «Велено вашу шведскую каланью всех уходить;
вы, шведские каланьи, здесь от нас не отсидитесь, это нам не Очаков брать, у
нас указ есть, чтоб вас всех перерубить, надобно всех вас, иноземцев, при-
